И оживут слова. Часть III - Наталья Способина

Альгидрас, шедший впереди, обернулся, отвел от моего лица низко висящую ветку и молча улыбнулся.

— У тебя нет такого чувства? Что сегодня необыкновенное утро.

Я нырнула под веткой и, выпрямившись, оказалась с ним лицом к лицу.

— М-м? Так есть или нет? — прошептала я и, не удержавшись, положила руки ему на плечи.

— Есть, — шепнул Альгидрас, и я закрыла глаза, ожидая того, с чего вчера начался мой стремительный полет в неизвестность.

Однако вместо поцелуя я почувствовала, как он проводит по моей щеке костяшками пальцев. Нежно, осторожно, словно извиняясь. Я распахнула глаза и встретилась с его серьезным взглядом. В серых глазах не было ни тени улыбки, ни капли нежности… Что-то, что можно было бы обозначить как вину. Впрочем, я уже ни в чем не была уверена.

— Сейчас мы выйдем на дорогу, — медленно начал он. — Там нас уже ждут Алвар и его люди. Княжич с дружиной вот-вот будет. Никому из них не нужно знать о том, что произошло. Алвар почувствует, но за него я ручаюсь — он не доставит тебе хлопот. Княжич же…

Альгидрас на миг отвел взгляд, но тут же вновь посмотрел мне в глаза и добавил:

— Княжич может причинить тебе вред. Сейчас у нас общее дело, и мы должны думать о нем.

Я неверяще смотрела на него, отыскивая признаки раскаяния на его лице, но не была уверена в том, что вижу именно их. С таким же успехом это могла быть досада от того, что на горизонте замаячили трудности, которых можно было бы избежать, если бы не его минутный порыв. Пока в моей голове не укладывалось, что это все было просто так. Отчего-то этот мир с его людьми, способными любить так, что у меня замирало сердце от осознания непостижимости их чувств и их жертвенности, никак не желал в моем сознании сосуществовать с тем, чему я не могла подобрать иного названия, чем «подлость».

— А ты сможешь? — вырвалось у меня. — Делать вид, что ничего не было?

Я ожидала, что он опустит взгляд, смутится, начнет оправдываться, ведь именно он все это начал вчера, у меня ведь и мысли об этом не было. Однако Альгидрас просто ответил:

— Смогу.

И ничто не дрогнуло в его спокойном взгляде.

Чьим-то мечтам не суждено сбыться, —

Меч и стрела злую поют песню.

Знаком судьбы юные метя лица,

Не знает пощады скорой беды вестник.

В мире ином, верно, их ждет слава,

Кто разминулся со смертью, в нее верит…

Чтобы, когда о том шелестят травы,

Боль усмирять в груди от тяжкой потери,

Чтобы наутро сердце опять билось,

Чтобы не дрогнул меч, покидая ножны.

Лучшая битва — та, какой не случилось.

Все это знают, но мир изменить невозможно.

У кромки леса нас действительно ожидал Алвар со своими людьми. Они стояли, сбившись в кучу, словно пытались согреться. При нашем появлении Алвар отделился от группы воинов, но, сделав пару шагов, застыл, словно споткнувшись. Он несколько секунд смотрел на Альгидраса, потом перевел взгляд на меня и расплылся в улыбке. Возможно, в этой улыбке и не было ничего похабного, но я вспомнила слова о том, что он все почувствует, и меня словно окатило кипятком. Сразу вернулись мысли о неправильности того, что произошло.

Я натянула капюшон пониже и остановилась под деревом, не желая выходить на открытое пространство. Выйду, когда приедет Миролюб. Я ожидала, что от мысли о Миролюбе меня накроет стыдом, однако вдруг почувствовала обреченную усталость. Не физическую — нет. Физически я по-прежнему была готова взлететь, что казалось мне странным. Однако при этом я чувствовала себя истощенной эмоционально. Словно все выгорело после слов Альгидраса. Я вспоминала свою эйфорию, от которой готова была петь, слушая просыпающийся лес, и мне казалось, что это было с кем-то другим.

Я видела, как Альгидрас поравнялся с Алваром и что-то тому сказал. Алвар коротко улыбнулся и, к моему удивлению, Альгидрас схватил его за плечо и ощутимо тряхнул. Трое воинов Алвара бросились в их сторону, однако, как это случалось прежде, Алвар вскинул руку и те замерли. После этого Алвар осторожно отцепил от себя руку Альгидраса и, обхватив того за шею, что-то зашептал ему на ухо. Я некоторое время наблюдала эту сцену, а потом отвернулась и прижалась лбом к влажному стволу. Я думала о том, насколько все же я глупа и неподготовлена к жизни. И насколько пустыми и наивными выглядят здесь мысли о моей самодостаточности и независимости, которыми я так гордилась в своем мире. Здесь я была никем. И сегодня утром понимала это особенно отчетливо.

Вдали послышался топот копыт, и совсем рядом за деревьями захрапели и заржали лошади. Люди Алвара разом снялись с места и исчезли из виду, словно растворившись под пологом леса. У дороги остались стоять лишь трое воинов, да еще Алвар с Альгидрасом. Они наконец перестали совещаться и стояли теперь плечом к плечу. Я мимоходом подумала, что впервые вижу их выступающими единым фронтом.

Миролюб ехал чуть впереди, пустив коня шагом. Когда отряд приблизился, стало видно, что в конце кавалькады движется крытая повозка. Мое сердце подскочило. Отчего-то я решила, что Злата и Добронега тоже едут с нами. Однако повозка была меньше той, в которой мы покинули Свирь.

Миролюб спешился и, быстро поприветствовав Альгидраса с Алваром, направился прямиком ко мне. Вот тут-то моя совесть отыгралась по полной. Я поняла, что не могу посмотреть ему в глаза. И даже соображения, что с нашей помолвкой все неопределенно, больше не помогали.

— Доброе утро, ясно солнышко, — улыбнулся Миролюб и легонько сжал мое плечо. — Как ты?

— Хорошо, — кивнула я.

— Готова к дороге?

Я снова кивнула, понимая, что даже ответь я по-другому, мы все равно выедем.

Миролюб вытащил что-то из поясной сумки и протянул мне. Я в замешательстве приняла скрученный лист пергамента.

— Что это?

Миролюб кашлянул, потом посмотрел в сторону и произнес:

— Добронега передала.

Я развернула свиток, опасаясь того, что не смогу прочесть текст. Я ведь до этого ни разу не видела, как здесь пишут. Однако все опасения тут же вылетели из головы, стоило моему взгляду зацепиться за первое слово:

«Дочка, милая моя Всемилка, прости меня за то, что не смогла тебя уберечь. За слова мои последние прости. Потому что я себя простить не смогу. Коль можно было бы повернуть время вспять да не позволить тебе тогда выйти за ворота… Да только Боги решили так. И я благодарна им за то, что вернули тебя. Что бы я ни сказала тебе вчера, я благодарна за каждый новый день с тобой.

Пусть Боги будут добры к тебе в пути. Кланяйся от меня Радимушке. И помни: коль Боги решат, так ты не противься, делай, что должно. Все одно мы не в силах изменить их волю.